Транквилиум - Страница 31

– То есть…

– То есть нам пока что просто безумно везет. Какой-нибудь их туберкулез, занесенный сюда, будет распространяться со скоростью гриппа. Их насморк может стать нашей чумой. И тогда – раскручивать тот же дьявольский маховик, что и они: придумывать и производить лекарства, микробы начнут изменяться и вызывать еще более страшные эпидемии… причем наш уровень науки вряд ли позволит делать достаточно сложные и эффективные средства. Помните эпидемическую пневмонию на Браво в семьдесят четвертом? Я подозреваю, что это была первая ласточка… Нам придется объявлять жесткий карантин, потому что – сколько можно искушать судьбу?

Глеб задумался. Услышанное было убедительным. Это, конечно, следовало проверить – но это можно было проверить. Построения же мистера Бэдфорда страдали некоторой дымчатостью…

– Так. – Он потер лоб. – Если мы здесь это понимаем, то почему они там этого не понимают? Ведь знают они о предмете явно больше нашего… И другое: почему они так стремятся попасть сюда, даже в явную несвободу? И эти, бредуны… Если я все правильно понял, они намерены установить у нас такие же порядки, как у них… и вообще сделать здесь все так, как там?

Кирилл Асгатович помолчал.

– Беглецов я готов понять, – наконец, медленно сказал он. – И даже посочувствовать им. Видите ли, в Старом мире вот-вот разразится большая война – а уж если начнется, погибнут все. Поголовно. У них такое оружие, что нам и не представить. Что же касается бредунов… Это долгий и сложный разговор. Не на один день. Если очень коротко: да, все именно так, как вы сказали. Причем учтите: они не дьяволы во плоти, они искренне верят, что несут только добро… но при этом во имя добра готовы принести в жертву все население Транквилиума: вызвать эпидемии, ввергнуть нас в войну, начать террор… такое вот у них понятие о добре.

– То есть…

– Извините, Глеб Борисович, но я предлагаю поговорить немного о другом. Про КГБ я вам расскажу потом – все, что знаю, – и сведу с людьми, которые знают гораздо больше меня… Сейчас важнее другое. Бэдфорд, очевидно, уже просветил вас, насколько редок и ценен ваш дар?

– Да. Что есть всего восемь человек…

– Осталось трое. И один из них смертельно болен. Наблюдается поразительная смертность среди пенетраторов… Да, и поэтому Бэдфорд с радостью сообщил о вас сэру Карригану – слышали, разумеется, это имя? Кандидат в президенты от прогрессистов и одновременно – глава Лиги-форбидеров Мерриленда. И сэр Карриган немедленно распорядился сделать так, чтобы вы исчезли.

Глеб вздрогнул. Очень холодная рука кончиками пальцев коснулась сердца.

– Распорядился… кому? Мистеру Бэдфорду?

– Ну, что вы. Бэдфорду приказать подобное невозможно. Немыслимо. Приказ этот получил я. Глеб Борисович, не бледнейте. Все хорошо. Сэр Карриган в упоении собственной беспринципностью просто не может себе представить, что могут быть люди еще более беспринципные. Я, например. Дело в том, что «тайная команда» сэра Карригана полностью состоит из людей Круга.

– Круга… – тупо повторил Глеб.

– Да. Нас еще называют абсолютистами. Но не потому, что мы стоим за абсолютную монархию, а – за абсолютную изоляцию. Впрочем, за монархию тоже. Однако вернемся к сэру Карригану. Мотивов его приказа я не знаю, но подозреваю, что это как-то связано с тем, что вы – сын своего отца.

Долго молчали оба. Глеб ослабил галстук. Лучше не стало.

– Хорошо, – сказал он, наконец. – Что дальше?

– Вам действительно нужно исчезнуть. Во-первых, для собственной безопасности. Во-вторых, для сохранения моего реноме. В-третьих… впрочем, хватит и первых двух пунктов, как вы полагаете?

– Надо подумать. Там, на маскараде… как вы узнали меня?

– Это просто. Тот человек, который вас прикрывал… я его знаю.

– Понятно… – Глеб почувствовал, как губы его дернулись – будто бы в улыбке. – А вот нельзя меня просто оставить в покое? Хотя бы за заслуги в подавлении мятежа?

– А вольно вам было выходить на свет? Сидели бы в щели… Впрочем, не помогло бы. Слишком известная фамилия… в определенных кругах. Знаменитая, можно сказать…

Кирилл Асгатович наклонился вперед и почти прошептал:

– Я очень хочу вам помочь. Наверное, больше всего на свете я хочу вам помочь…

– Да почему это все хотят мне помочь?! – Глеб обхватил голову руками. – Почему, с кем ни заговори, все хотят мне помочь? Я что, так плохо выгляжу?

– Тогда – спасти. Сохранить. Уберечь. Потому что вы, может быть… – Кирилл Асгатович сглотнул; лицо его исказилось мучительной гримасой. – Может быть, вы – последняя наша надежда…

– Я ничего не понимаю, – потерянно сказал Глеб. – Объясните же наконец…

– Я объясню. Я обязательно все объясню. Но сейчас – мне нужно вывести вас из-под удара. Понимаете вы это или нет? Вас хотят убить, и эти люди не остановятся ни перед чем…

6

Пакетбот, четырехмачтовый барк «Эмеральд», подходил к порту Эркейд с полусуточным опережением расписания. Вечером на фоне темнеющего неба впереди сияла неровная линия гор, а марсовый видел уже маяки при входе в гавань. Но ясно было, что до наступления темноты пройти створ не удастся, и так или иначе приходилось ложиться в дрейф. По традиции, последняя ночь на судне должна была начаться весело, с вином, огнями и танцами, и так же закончиться. Пассажирам, а их в этом рейсе было сто восемьдесят шесть, плавание просто обязано было запомниться…

А пока – заканчивался поздний день, в меру скучный день крупного крепкого судна, идущего знакомым до мелочей путем в идеальную погоду пусть не при попутном, но ровном ветре. Команда любит такие рейсы, пассажиры томятся, хотя и понимают, что это лучше, чем приключения. Тем более что ресторан не делает перерывов, выбор вин исключителен, игра на деньги разрешена, первый помощник приветлив, прислуга вышколена, открытые палубы заставлены шезлонгами, оркестр невелик, но изощрен, любовь вспыхивает, как порох: от малейшей искры или легкого трения… На пакетботах компании «Краун оф Си Куин» не бывает кают второго и третьего классов, и потому общество подбирается обычно однородно-консервативное.