Транквилиум - Страница 30

Сон испарялся, как пролитый эфир, и уже через минуту от него не осталось ничего. Тогда Глеб понял, что Светланы рядом нет.

Он встал и выглянул в холл. Из-под двери Олив выбивался свет, слышны были тихие голоса. Улыбаясь, Глеб вернулся в постель – и уже в следующую секунду спал. Серебряные часы тихо тикали на столике. Репетир был поставлен на семь часов.

– Только ждать и надеяться, – повторила Олив, смешав карты. – Жить, ждать, надеяться. Дорога, постижение, звезда – и все через искушение и силу. Но над этим – время в обрамлении черных светил. Королева чаш благоволит к тебе, но паж жезлов – обременяет. Король пентаклей и рыцарь мечей сопровождают тебя в дороге, и огонь и земля между ними, и двойная вражда, которая крепче любви…

– Тише! – Светлана подняла руку.

Да, в дверь негромко скреблись. Олив вдруг резко наклонилась, почти легла на стол, а когда выпрямилась – в руке ее был тяжелый армейский револьвер.

– Идем, – одними губами сказала она.

Они пересекли холл, остановились под дверью.

– Кто там? – спросила Олив.

– Мадам! – это был голос привратника. – Здесь джентльмен, который говорит, что должен вас срочно увидеть. Он говорит, что нельзя ждать до утра. Его зовут мистер Ансон Бэдфорд.

– О Господи, – сказала Олив почти испуганно. – Что могло случиться такого?..

Она отперла дверь – не снимая, впрочем, цепочки: их буквально в приказном порядке заставляла ставить полиция, обеспокоенная участившимися квартирными налетами. За дверью, освещенной лестничным фонарем, стоял высокий и грузный седой мужчина. За его спиной маячил Генри, один из охранников Глеба.

– Извините за столь ранний визит, – сказал гость, – но не разрешите ли войти?

– Пожалуйста, – Олив сняла цепочку.

– Мистер Марин еще спит? – вошедший огляделся. – Это хорошо. Дело в том, что поговорить мне нужно именно с вами, милая леди, но – о нем. Его жизни вновь угрожает опасность…

– Располагайтесь, Глеб Борисович, – «горец» указал на светлое кресло. – Чай, кофе? Сигару? Рекомендую кофе, поскольку варю его сам и, поверьте, знаю в этом толк. Итак?..

– Пусть кофе, – сказал Глеб. – Но извините, я даже не знаю, как к вам обращаться…

– Имя мое – Кирилл Асгатович, по роду – Байбулатов. Но не князь, другая ветвь. Вы меня совсем не помните, Глеб Борисович?

– А я должен помнить? – Глеб чуть прищурился, всматриваясь.

– Семьдесят третий год, корвет «Мария» встречает экспедицию, пытавшуюся дойти до верховьев Эридана… Не вспомнили?

– М-м…

– Некий крещеный татарин пропал по дороге, его ждут, ищут, лишь через две недели он приплывает на плоту…

– Так это вы! Вспомнил. Точно.

– Вам было восемь лет, и в тонкостях тогдашних взаимоотношений вы вряд ли разбирались, поэтому скажу сам: именно ваш батюшка настоял на поисках и ожидании, чем спас мне жизнь. Потому что, боюсь, доплыть до Стрельца да еще найти тамошних казаков сил бы у меня недостало. Теперь мой черед… хотя бы и покойного, но – отблагодарить. Зачтется когда-нибудь, правда? Итак, сразу к делу, поскольку времени мало. Про форбидеров вам Бэдфорд рассказывал, повторять не стану. Но вот о чем он точно умолчал – восполню. Готовы слушать?

– Да.

– Общество форбидеров существует больше трехсот лет, и за это время множество мелких сект откололись от него. Это понятно. Но крупных расколов не было – до самых тридцатых годов нашего уже столетия. И вызван этот раскол был не внутренними причинами, а чисто внешним вражеским вмешательством. Что такое КГБ, вы уже знаете? (Глеб кивнул.) Именно в тридцатые годы они начали работать против нас активно. И вот теперь существует фактически два самостоятельных общества форбидеров: Лига в Мерриленде, общество традиционно тайное и действующее исподволь, и палладийский Круг, существующий почти что в ранге государственного департамента. Я имею честь принадлежать к последнему. Как водится, больше всего люди не любят бывших друзей, а не старых врагов… И вот мы шпионим друг за другом, строим козни, а враг на этом строит свою игру. Конечно, отличия между обществами существенные. Лига намерена препятствовать главным образом технической и культурной экспансии Старого мира, по-прежнему принимая беженцев – хотя бы в ограниченном числе. Мы же намерены полностью и навсегда закрыть все проходы между мирами, а в дальнейшем – препятствовать возникновению новых… причем для этой цели готовы использовать многие технические достижения Старого мира. И даже пойти на большие изменения в нашем собственном образе жизни.

– А что делал мой отец?

– Он был одним из руководителей Круга.

– Почему же его изгнали из страны?

– Это было не изгнание. Это была отчаянная попытка объединить оба течения. Должен сказать, что ему многое удалось сделать.

Глеб помолчал. Кирилл Асгатович встал и подошел к закипающему на газовой горелке серебряному кофейнику. Там он что-то делал, колдовал, по кабинету поплыла одуряющая волна.

– Скажите, а почему именно так: закрыть навсегда? – спросил Глеб.

– Потому что иначе мы все погибнем. Вымрем. Физически. Дело в том, что за последние полвека ученые Старого мира создали много лекарств, побеждающих практически все заразные заболевания. Но массовое их применение привело к возникновению новых болезней, против которых у нас нет ни лекарств, ни устойчивости. Вы знаете, что на острове Хармони, где живут иммигранты, уже почти не осталось местного населения?

– А разве оно там было?

– Было – несколько тысяч. Осталось – чуть больше одной. Высокая смертность от детских болезней. У взрослых. У детей – меньше.